Александр Пасечник, руководитель аналитического управления Фонда национальной энергетической безопасности
Мировой рынок «черного золота» этим летом особенно лихорадит: с момента ракетного удара Израиля по Ирану (13 июня), цена «бочки» нефти взлетела почти до $80, а спустя примерно декаду, 24 июня на фоне заявленного сторонами перемирия, которое пока можно характеризовать как крайне «зыбкое», котировки Brent опустились ниже $68.
Некоторая «разрядка» в конфликте между Израилем и Ираном возвращает фокус рынка на вероятное падение цены «бочки» Brent до уровня $60 за баррель: перемирие между сторонами, если оно продолжит оставаться в силе, резко снизит риск перебоев с поставками и снимет бо́льшую часть премии за риски, заметно возросшей после нападения Израиля на Иран в середине этого месяца.
Поскольку потоки нефти через Ормузский пролив так и не были блокированы, а Израиль и Иран пришли к временному перемирию, непосредственные риски танкерной проходки в зоне Персидского залива снизились, а падение цен на нефть предполагает, что премия за риск может продолжить «терять», если только режим прекращения огня не будет нарушен.
В любом случае, участники рынка нефти пожинают очередной кейс военной эскалации на Ближнем Востоке, последствия которого хотя и не стали конъюнктурной катастрофой, но повысили их бдительность — нет никаких гарантий на долгие годы, что конфликт между Израилем и Ираном снова не перейдет в острую фазу.
Если геополитических вспышек в регионе не будет хотя бы месяц, тогда, видимо, во второй половине года рынок вновь начнет сосредоточиваться на слабых фундаментальных факторах (балансе спроса и предложения) и надвигающемся избыточном предложении, поскольку прогнозный консенсус по спросу на нефть характеризует его как посредственный (неудовлетворительный), а ОПЕК+, как ожидается, восстановит часть добычи. Что в целом создает условия для снижения цен на нефть марки Brent до уровня в $60 за баррель.
Июньское «ближневосточное столкновение» провоцирует к изменению концепций энергобезопасности крупных потребителей углеводородов. Яркий пример — Китай. Как оказалось, этот крупнейший в мире импортер нефти уязвим к перебоям углеводородов с Ближнего Востока. Скажем, доля Ирана в общем импорте нефти в Поднебесную близка к 14% (13,6% в текущем году). В то время как Китай закупает около 90% поставляемой Ираном нефти, круг покупателей которой сильно сужен из-за санкций США, нацеленных на прекращение финансирования ядерной программы Тегерана.
Пекин, который также является ключевым покупателем нефти из Венесуэлы и России, в последние годы использовал закупки странах, находящихся под западными санкциями, чтобы снизить свои расходы на импорт.
По данным компании Kpler, за первое полугодие 2025 года Поднебесная закупала иранской нефти в объеме 1,38 млн баррелей в сутки (б/с). В прошлом году объем закупок Китая у Ирана в среднем составил 1,48 млн б/с (около 14,6% нефтеимпорта Китая).
Независимые китайские нефтеперерабатывающие заводы, известные как «чайники», сосредоточенные в основном в провинции Шаньдун, являются основными покупателями иранской нефти, которых привлекает ее скидка по сравнению с «чистыми» (несанкционированными) баррелями. «Чайники», на долю которых приходится примерно четверть мощностей китайских нефтеперерабатывающих заводов, работают с небольшой, а иногда и отрицательной маржей, и в последнее время испытывают давление из-за слабого внутреннего спроса на нефтепродукты.
По данным агентства Reuters, ссылающегося на информацию от трейдеров, 20 июня иранская легкая нефть торговалась на $3,30–3,50 за баррель ниже, чем на ICE Brent с поставками в июле, по сравнению со скидкой около $2,50 на июнь, поскольку «чайники» замедлили сделки, а продавцы стремились сократить запасы. По информации от трейдеров, в настоящее время иранская нефть торгуется примерно на $7–8 за баррель дешевле несанкционированной нефти с Ближнего Востока.
Вашингтон восстановил санкции против Тегерана в 2018 году, а с возвращением в Белый дом Дональда Трампа (с момента вступления его в должность главы США в январе) ввела несколько новых раундов санкций в отношении иранского нефтяного сектора, затрагивающие и покупателей республиканских партий «черного золота».
Санкции Трампа включают штрафы в отношении нескольких китайских назависивых НПЗ, что привело к сокращению закупок со стороны ряда средних «чайников», обеспокоенных возможностью подпасть под санкции. По оценкам трейдеров, в этом году несанкционированная нефть заместила около 100 000 б/с иранской нефти в Китае.
Пекин критикует и не приемлет санкционную политику Вашингтона; активно защищает свою торговлю с Ираном, справедливо упирая на законность сделок. Импортируемая Китаем иранская нефть обычно маркируется трейдерами как поступающая из других стран, например, из Малайзии, которая является крупным перевалочным узлом (хабом). По данным китайской таможни, с июля 2022 года поставки нефти из Ирана официально не осуществлялись.
При этом лидер США Дональд Трамп «отличился» необычным заявлением о том, что Китай может продолжать покупать нефть у Ирана. «Надеюсь, они также будут покупать много нефти у США», — написал он в соцсетях. Позднее представитель Белого дома заявил, что Трамп попросту обратил внимание на то, что прекращение огня предотвратило перебои с поставками нефти через Ормузский пролив; и что он продолжает призывать Китай импортировать американскую нефть вместо подсанкционной иранской, пояснил чиновник.
Но Пекин смотрит на ситуацию ресурсного снабжения иначе, размышляя о свежем конфликте. Июньская декада ракетной войны заставила власти КНР задуматься о поиске альтернативных вариантов нефтегазового импорта и пересмотре долей импортеров энергоресурсов в своем портфеле. Как пишут западные СМИ, даже декада военной эскалации между Ираном и Израилем — это триггер для активизации переговоров Москвы и Пекина по проекту газопровода «Сила Сибири 2». Китай также стремится увеличить закупки нефти у России, которая, согласно независимым оценкам, обеспечивает около 20% всего нефтяного импорта Китая. При сценарии возникновения проблем с иранскими поставками доля нефти из РФ в портфеле КНР ожидаемо повысится.
Нестабильность и непредсказуемость военной ситуации на Ближнем Востоке напомнили китайскому руководству, что поставки по наземным нефтяным и газовым трубопроводам имеют геополитическую протекцию. Для России это хороший сигнал. Планы расширения нефтегазовой кооперации между Москвой и Пекином могут быть форсированы. Ожидается, что проект «Сила Сибири 2» вскоре будет обсуждаться на высшем уровне, когда Владимир Путин совершит визит в Китай, который намечен на сентябрь.
