Владимир Блинков, экономический обозреватель
На протяжении последних десятилетий именно развитие экономических связей являлось основой отношений между КНР и ЕС. В 2021 г. торговый оборот между ними достиг 800 млрд долл. Китай стал крупнейшим торговым партнёром ЕС.
Но, в последние годы наметилось охлаждение политических отношений, возникли разногласия по вопросам, связанным с Синьцзяном и Гонконгом. В 2021 г. произошел обмен санкциями и контрсанкциями, было заморожено всеобъемлющее инвестиционное соглашение (CAI). Контрмеры Китая против действий Литвы, намеренно нарушившей принцип одного Китая, были истолкованы как «экономическое давление» на весь ЕС. Все это вывело проблему экономического взаимодействия с Поднебесной с национального на общеевропейский уровень.
Руководством ЕС Китай стал рассматриваться как соперник, экономический конкурент, а уже только затем как партнёр по экономическому сотрудничеству. Глава еврокомиссии (ЕК) Урсула фон дер Ляйен, высокий представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель не раз акцентировали внимание на таких негативных проявлениях китайской политики как подавление демократических свобод и плюрализма мнений, что, по их мнению, негативно отражается на европейском бизнесе в Китае. По мнению руководства ЕК Европа должна взять курс на уменьшение своей зависимости от поставок сырья, товаров и технологий из Китая.
Однако политика руководства ЕС контрастировала с мнением европейского бизнес-сообщества. Согласно опросу Торговой палаты ЕС более 50% компаний отметили, что имеют более высокую прибыль в Китае, чем в среднем по миру, а 60% - планировали расширить свою деятельность в Китае. Заключение CAI рассматривалось ими как подтверждение огромного потенциала экономического сотрудничества Китая и ЕС.
Вот в такой, непростой и противоречивой обстановке состоялись первые за три последних года визиты руководителей крупнейших европейских стран в Китай.
Канцлер Германии Олаф Шольц посетил Поднебесную в ноябре 2022 г. Перед поездкой он подвергся сильному давлению как со стороны союзников из правительственной коалиции – «зеленых», так и различных общественных групп. Так, в открытом письме 70 правозащитных групп призвали Шольца не углублять экономическую зависимость от одной авторитарной страны (Китай)». ослабив экономическую зависимость от другой (Россия).
Но Шольц поступил иначе. Он не захотел, чтобы с ним ехал президент Франции Эммануэль Макрон, который предлагал ему отправиться в Пекин вместе, чтобы послать сигнал о единстве ЕС. На борту его самолета не нашлось место и еврочиновникам – эти кресла заняли представители крупного немецкого бизнеса - руководители Volkswagen, BMW, BASF, Bayer и Deutsche Bank и др. Даже флаг ЕС, обычно соседствующий на официальных мероприятиях с национальным немецким, на этот раз отсутствовал. Да и в ходе переговоров Шольц, насколько это возможно при нынешнем позиционировании Берлина в международных отношениях, отдал приоритет экономическим интересам Германии.
Представительная бизнес-делегация продемонстрировала, что Германия готова стать донором технологий вместо Вашингтона, был заключен ряд крупных инвестиционных соглашений. Так, по результатам визита Volkswagen заявил, что намерен вложить порядка 1 млрд евро в новый центр разработки электромобилей в Китае, задачей которого будет сокращение сроков разработки новых продуктов и технологий. Ожидается, что новое подразделение будет запущено в начале 2024 г. и будет насчитывать более 2 тысяч сотрудников.
Итоги визита и в немецких, и в европейских политических кругах были восприняты скорее негативно. Так, министр иностранных дел Германии Анналена Бербок дала отрицательную оценку визиту канцлера, напомнив о пункте коалиционного соглашения, в котором прописана тактика жесткого нажима на Китай.
Президент Франции Эммануэль Макрон совершил визит в Китай в апреле текущего года. Как было заявлено, одной из его основных целей было убедить председателя КНР Си Цзиньпина отказаться от поддержки России по теме украинского урегулирования, а другой - придать импульс экономическим связям. В состав делегации вошла председатель ЕК Урсула фон дер Ляйен, а также 60 глав французский корпораций. Так что Макрон, в отличие о Шольца, попытался выступать как с позиций Евросоюза, так и с позиций французских национальных интересов.
Но политические итоги визита оказались более чем скромными. Макрону не удалось настроить председателя Си Цзиньпина против России. А вот товарищ Си преуспел больше. По возвращении в Париж Макрон заявил о курсе на «стратегическую самостоятельность» и о необходимости нейтралитета Европы в тайваньском конфликте, а также начал работу над собственным «мирным планом по Украине», что не понравилось ни США, ни руководству Евросоюза.
На первым плане, как и в случае с визитом Шольца, оказались экономические вопросы. Макрон лично встретился с рядом китайских предпринимателей. Был подписан ряд коммерческих соглашений. Так, дочерняя компания европейской авиастроительной корпорации Airbus Helicopters заключила контракт на поставку 50 многоцелевых вертолетов H160 китайской компании GDAT, а Airbus подписал соглашение об открытии второй сборочной линии в Тяньцзине, что увеличит производственные мощности в стране вдвое. Корпорация EDF договорилась с China General Nuclear Power Group о возобновлении контракта 2007 г. о глобальном партнерстве, в том числе, по строительству АЭС в стране. Ведущая мировая косметическая компания L'Oréal заключила трехлетнее партнерское соглашение с китайской компанией электронной коммерции Alibaba. Руководство Китая таким образом показало, что оно заинтересовано во Франции – ее рынке и технологиях.
В целом, итоги визитов европейских лидеров свидетельствуют о том, что в сложившейся ситуации и Китай, и Германия с Францией стали рассматривать переход к развитию двусторонних экономических отношений в обход наднациональных структур как единственный путь развития экономического сотрудничества. Косвенно подтверждают это заключение и особенности приема Шольца и Макрона, с одной стороны, и Урсулы фон дер Ляйен с другой (председателя Еврокомиссии принимали значительно более холодно). Причем, китайское руководство, учитывая, что влияние наднациональных структур в ЕС становится все более ощутимым, сделало ставку на Францию, которая обладает наибольшей политической субъектностью среди европейских стран.
