Трансграничные миграции в их современных формах и масштабах – совершенно новое для России явление. Трансграничные миграции, причем в огромных масштабах – это теперь надолго. Такое стратегическое явление во многом будет определять траекторию экономического, этнического, культурного, политического, геополитического развития страны.
Эти перемены неизбежны, потому что жизненно необходимы России – в условиях демографического спада, уменьшения численности населения, особенно в восточных, слабо заселенных регионах, его неизбежного старения.
Такие демографические процессы происходят в контексте развития открытой рыночной экономики, ее интеграции в мировое хозяйство и открытости границ. Растущий спрос на рабочую силу, просто на население, может быть удовлетворен только за счет мигрантов из-за рубежа.
В результате Россия неизбежно становится страной мигрантов. Это совершенно новое и неизвестное для российского общества состояние, к которому оно психологически не готово, особенно в тех регионах, где и внутренние миграции были не очень распространены. Идеологически, институционально и законодательно не готово и государство – нет привычки и установившихся, рутинных бюрократических практик, нет сложившейся системы институтов, фактически нет полноценной законодательной базы (от внутренне непротиворечивых законов до ясных и четких ведомственных инструкций). А к этому состоянию необходимо готовиться заранее, анализируя все проблемы и угрозы, которые уже возникли или неизбежно возникнут. Это можно и нужно делать на примере тех стран (прежде всего, Западной Европы), которые раньше вступили на этот путь.
К представителям мигрантских этнических меньшинств (или к тем, кого считали таковыми) и раньше неявно относились как к группе, теперь же это приобретает массовый и открытый характер, в том числе и на официальном уровне. Такое отношение может носить нейтральную, негативную или позитивную окраску, но в любом случае оно заставляет и самих мигрантов консолидироваться или, по крайней мере, рассматривать себя и в таком качестве.
Составной частью радикальных перемен постсоветского периода стало формирование совершенно новой миграционной ситуации. Одна из ее ключевых характеристик – стремительный рост потоков трансграничных миграций. Этому способствовали рыночная трансформация экономики, открытость границ и свобода передвижения. Здесь необходимо выделить два аспекта проблемы.
Первый – часть прежде внутренних миграций с распадом СССР автоматически стали трансграничными. Вчерашние соотечественники превратились в “граждан ближнего зарубежья” - с принципиально новым статусом и набором проблем (экономических, культурных, правовых). Остро встали проблемы поддержания связей с родиной, которая оказалась теперь хоть и “ближним”, но “зарубежьем”. Эта задача требует теперь больших усилий, лучше всего – коллективных. То же самое относится к проблемам статуса, зашиты экономических прав, сохранения языка и культуры и т.д. На родине идут бурные процессы “национального возрождения”, строительство новой государственности часто происходит на этнократической основе.
Человеческие и материальные ресурсы мигрантских сообществ рассматриваются там как важные факторы этого строительства и борьбы за власть. Поэтому из метрополий прилагаются большие усилия для консолидации соотечественников в России – как правило, на национальной основе. Количество мигрантов из “ближнего зарубежья” резко возрастает, меняется сам тип мигранта, его система мотиваций, образ и стиль жизни, адаптационные возможности и ресурсы. Мигрант этой волны и этого типа неизмеримо больше нуждается в системе групповой поддержки, в сети родственных, клановых, этнических связей.
Второй аспект. Бурно формируются миграционные потоки из стран “старого зарубежья”. Это по преимуществу трудовые миграции. И здесь наиболее значимыми как для России в целом, так и для ее восточных регионов в особенности, становятся мигранты из Китая. Они уже стали необходимым элементом формирующейся рыночной экономики. По многим причинам, миграционный приток из Китая будет в будущем возрастать. Китайские трудовые мигранты демонстрируют корпоративную, общинную модель поведения и интеграции в принимающем обществе.
Уже сейчас ясно, что это долговременная тенденция, что Россия прочно становится страной-реципиентом. Ясно также, что это не может быть изолированным явлением, что неизбежны огромные перемены во всех сторонах жизни принимающего общества. И хотя мы находимся только в начальной стадии процесса, многие последствия выявились уже достаточно отчетливо.
Все эти факторы радикально увеличивают структурообразующее значение этничности, национальной самоидентификации, дают мощный толчок к строительству диаспор. Структуры и сети на этнической основе, существовавшие и раньше, разрастаются, качественно меняется их значение как ресурса выживания, делового и социального успеха.
Дело не ограничивается этими количественными переменами, хотя в ряде случаев количественный рост уже привел к качественным сдвигам. Совершается “ментальный рост". И новые мигранты, и старожилы начинают чувствовать себя группой, в некоторых ситуациях вести себя как члены группы, формируя сеть связей и отношений на этнической основе.
Исходя из такого понимания, можно говорить о диаспорах как новом элементе социальной жизни. Происходит радикальный сдвиг – от присутствия представителей этнических меньшинств к их структурированию, формированию общин, с их институтами, выдвижением коллективных целей активистами, поиском ниш действий.
Эти перемены неизбежны, потому что жизненно необходимы России – в условиях демографического спада, уменьшения численности населения, особенно в восточных, слабо заселенных регионах, его неизбежного старения.
Такие демографические процессы происходят в контексте развития открытой рыночной экономики, ее интеграции в мировое хозяйство и открытости границ. Растущий спрос на рабочую силу, просто на население, может быть удовлетворен только за счет мигрантов из-за рубежа.
В результате Россия неизбежно становится страной мигрантов. Это совершенно новое и неизвестное для российского общества состояние, к которому оно психологически не готово, особенно в тех регионах, где и внутренние миграции были не очень распространены. Идеологически, институционально и законодательно не готово и государство – нет привычки и установившихся, рутинных бюрократических практик, нет сложившейся системы институтов, фактически нет полноценной законодательной базы (от внутренне непротиворечивых законов до ясных и четких ведомственных инструкций). А к этому состоянию необходимо готовиться заранее, анализируя все проблемы и угрозы, которые уже возникли или неизбежно возникнут. Это можно и нужно делать на примере тех стран (прежде всего, Западной Европы), которые раньше вступили на этот путь.
К представителям мигрантских этнических меньшинств (или к тем, кого считали таковыми) и раньше неявно относились как к группе, теперь же это приобретает массовый и открытый характер, в том числе и на официальном уровне. Такое отношение может носить нейтральную, негативную или позитивную окраску, но в любом случае оно заставляет и самих мигрантов консолидироваться или, по крайней мере, рассматривать себя и в таком качестве.
Составной частью радикальных перемен постсоветского периода стало формирование совершенно новой миграционной ситуации. Одна из ее ключевых характеристик – стремительный рост потоков трансграничных миграций. Этому способствовали рыночная трансформация экономики, открытость границ и свобода передвижения. Здесь необходимо выделить два аспекта проблемы.
Первый – часть прежде внутренних миграций с распадом СССР автоматически стали трансграничными. Вчерашние соотечественники превратились в “граждан ближнего зарубежья” - с принципиально новым статусом и набором проблем (экономических, культурных, правовых). Остро встали проблемы поддержания связей с родиной, которая оказалась теперь хоть и “ближним”, но “зарубежьем”. Эта задача требует теперь больших усилий, лучше всего – коллективных. То же самое относится к проблемам статуса, зашиты экономических прав, сохранения языка и культуры и т.д. На родине идут бурные процессы “национального возрождения”, строительство новой государственности часто происходит на этнократической основе.
Человеческие и материальные ресурсы мигрантских сообществ рассматриваются там как важные факторы этого строительства и борьбы за власть. Поэтому из метрополий прилагаются большие усилия для консолидации соотечественников в России – как правило, на национальной основе. Количество мигрантов из “ближнего зарубежья” резко возрастает, меняется сам тип мигранта, его система мотиваций, образ и стиль жизни, адаптационные возможности и ресурсы. Мигрант этой волны и этого типа неизмеримо больше нуждается в системе групповой поддержки, в сети родственных, клановых, этнических связей.
Второй аспект. Бурно формируются миграционные потоки из стран “старого зарубежья”. Это по преимуществу трудовые миграции. И здесь наиболее значимыми как для России в целом, так и для ее восточных регионов в особенности, становятся мигранты из Китая. Они уже стали необходимым элементом формирующейся рыночной экономики. По многим причинам, миграционный приток из Китая будет в будущем возрастать. Китайские трудовые мигранты демонстрируют корпоративную, общинную модель поведения и интеграции в принимающем обществе.
Уже сейчас ясно, что это долговременная тенденция, что Россия прочно становится страной-реципиентом. Ясно также, что это не может быть изолированным явлением, что неизбежны огромные перемены во всех сторонах жизни принимающего общества. И хотя мы находимся только в начальной стадии процесса, многие последствия выявились уже достаточно отчетливо.
Все эти факторы радикально увеличивают структурообразующее значение этничности, национальной самоидентификации, дают мощный толчок к строительству диаспор. Структуры и сети на этнической основе, существовавшие и раньше, разрастаются, качественно меняется их значение как ресурса выживания, делового и социального успеха.
Дело не ограничивается этими количественными переменами, хотя в ряде случаев количественный рост уже привел к качественным сдвигам. Совершается “ментальный рост". И новые мигранты, и старожилы начинают чувствовать себя группой, в некоторых ситуациях вести себя как члены группы, формируя сеть связей и отношений на этнической основе.
Исходя из такого понимания, можно говорить о диаспорах как новом элементе социальной жизни. Происходит радикальный сдвиг – от присутствия представителей этнических меньшинств к их структурированию, формированию общин, с их институтами, выдвижением коллективных целей активистами, поиском ниш действий.
