Владимир Оленченко, старший научный сотрудник ИМЭМО РАН
На днях министр иностранных дел Литвы Линас Линкявичюс публично высказал свое неудовольствие тем, что Президент Эстонии Керсти Кальюлайд посетила Москву, где была принята и имела беседу с президентом России Владимиром Путиным. В понимании Линкявичюса, эстонский руководитель Кальюлад должна информировать Латвию и Литву о содержании своей московской встречи и в дальнейшем подобные шаги ей следует предварительно согласовывать с ними.
Логичен вопрос о том, от чьего имени высказывался Линкявичюс, делая публичные замечания эстонскому руководству и побуждая его согласовывать свою внешнюю политику с двумя другими прибалтийскими государствами? Латвия не делала заявлений о том, что она уполномочивала литовского минииндел говорить от своего имени, а тем более высказывать претензии Эстонии. Что касается собственно внутриприбалтийского сотрудничества, то оно структурировано в виде межпарламентского органа (Балтийская Ассамблея) и координации на уровне премьер-министров (Совет министров Балтии). В уставных документах ни того ни другого не говорится ни о ведущей роли Литвы ни о правах министров иностранных дел регулировать прибалтийское сотрудничество.
Кто же уполномочивал тогда Линкявичюса говорить от имени прибалтийского единства? Может он хотел бы возродить давнишние литовские претензии выставлять себя лидером прибалтийских государств и представлять себя выразителем «единства» стран Прибалтики? Еще в 90-х годах ХХ столетия при обретении странами Прибалтики независимости и становлении их в качестве самостоятельных государств Литва претендовала на прибалтийское лидерство. Его инициатором и лоббистом был одиозный литовский политик Витаутас Ландсбергис, бывший одно время спикером Сейма (парламент) Литвы. Он считал и воплощал в делах то, что страны Прибалтики должны сплотиться на основе русофобии и проводить общую конфронтационную антироссийскую политику. Одновременно Литва претендовала на ведение от имени прибалтийских государств переговоров с НАТО и ЕС о членстве в этих организациях. Заложенная Ландсбергисом линия в дальнейшем была поддержана и развита литовским президентом Валдусом Адамкусом, прибывшим на правление Литвой из США. Две другие прибалтийские республики особенно не противились литовским претензиям на лидерство, тем более, что Латвию и Эстонию возглавляли также назначенцы из США и Канады.
Созданный литовскими политиками образ Литвы – лидера Прибалтики развеялся в ходе глобального кризиса 2007-2009 гг. Литва вступила во второе десятилетие ХХI века в статусе одной из беднейших стран Европы – так её в то время квалифицировали в Евросоюзе. Она потеряла авторитет среди стран Прибалтики, поскольку её руководители оказались малокомпетентными в части хозяйственной деятельности и, как выяснилось, их способности заключались только в антироссийской деятельности и попытках сплочения вокруг нее стран Прибалтики. По экономическим показателям Литва и в настоящее время остается худшей среди прибалтийских государств.
Дистанцию между Литвой и её прибалтийским соседями – Латвией и Эстонией усугубила и деструктивная для прибалтийского единства литовская деятельность. Так, Литва до сих пор уклоняется от демаркации морской границы с Латвией, так как считает, что в этой части Балтийского моря могут быть эвентуальные полезные ископаемые, которые она не хотела бы делить с Латвией. Кроме того, литовские власти демонтировали железнодорожные пути от латвийского порта Лиепая на литовскую территорию, чтобы повысить конкурентоспособность литовского порта Клайпеда. Из других примеров эстонцы и латыши обращают внимание на то, что литовцы пытаются представлять в ЕС свои национальные проекты как общие для Прибалтики с тем, чтобы получать субсидирование от ЕС сугубо для Литвы. В этой связи, в частности, по отдельным аспектам энергетики Эстония и Латвия договорились о двустороннем сотрудничестве без приглашения Литвы.
На таком фоне возникает вопрос, на какую реакцию рассчитывает Линкявичюс, апеллируя к так называемому прибалтийскому единству? Неужели он действительно думает, что Латвия и Эстония примут предлагаемое им литовское «старшинство»? Может Линкявичюс считает, что Латвию и Эстонию впечатляет его агрессивная антироссийская риторика, которую он постоянно демонстрирует и которая проявилась во всей своей «красе» в бытность недавнего непостоянного членства Литвы в СБ ООН. В принципе он должен отдавать себе отчёт в том, что и в Латвии, и в Эстонии хорошо понимают его действительную цену.
Почему же тогда, он обращается к своим прибалтийским соседям с призывами о прибалтийском единстве? Кажется, в возможных предположениях о мотивах публичных замечаний Линкявичюса в адрес эстонского Президента остается только один вариант - выполнение внешнего заказа. Такой заказ происходит, скорее всего, от США, поскольку американскам политикам удобнее и практичнее воспринимать прибалтийские государства без их особенностей как единое целое и рассчитывать на них как на некий монолит, удобный для использования на российских границах в качестве политического и военного раздражителя.
Вместе с тем, не следует идеализировать и прибалтийских политиков. Они – не против американского патронажа, но видимо устали быть по указке США в постоянном напряжении и все время ожидать каких-то новых антироссийских команд. Поэтому часть прибалтийских политиков предпринимает попытки найти какой-то баланс между «привязанностью» к США и своим нормальным региональным развитием и здравыми перспективами отношений с географическими соседями.
