Андрей Ильяшенко, международный обозреватель
Власти Японии серьезно изменили свою политику в отношении России после того, как она начала спецоперацию на Украине. Об этом заявил во вторник 21 июня премьер Японии Фумио Кисида в ходе дебатов лидеров политический партий перед выборами в верхнюю палату парламента 10 июля.
Действительно, в связи с ситуацией на Украине Япония ввела санкции против более 700 граждан РФ - начиная с президента России Владимира Путина и далее по известному списку, а также свыше 200 российских компаний и организаций. Токио также заморозил активы банка "Открытие", Новикомбанка, Совкомбанка, ВТБ, банка "Россия", Промсвязьбанка, ВЭБ.РФ, Сбербанка, Альфа-банка и других на общую сумму около 35 млрд долларов. Введены ограничения на экспорт ряда товаров и технологий - начиная с квантовых компьютеров и заканчивая одеждой бренда «Юникло». Впрочем, в случае с «Юникло», а также с автопроизводителями, создавшими сборочные производства в России, речь скорее идет о добровольно-принудительном присоединении к неформальному бойкоту России. Тем же компаниям, кто еще не ушли с российского рынка, явно придется столкнуться с неформальным давлением – экономическая война Запада против России будет продолжена.
Перечислять все санкции смысла не имеет – они почти полностью копируют те, что были приняты США, Великобританией и ЕС в отношении России. Впрочем, как и тактика выведения из-под санкций тех сфер, которые интересны для собственной экономики.
Это, например, сжиженный газ, поставляемый по проекту «Сахалин-2», который занимает не более 9 проц. потребления этого энергоносителя в Японии. Дело не в том, что его нельзя заместить. Но Япония вела сотрудничество с СССР на шельфе Сахалина еще с 60-х годов. Если на место японцев придут китайцы, то это будет уже политическим просчетом для Токио. А газ-то тут, рядом, не надо его везти ни по бурным водам Тихого океана из США, ни через зоны нестабильности на Ближнем Востоке и морей Юго-Восточной Азии. «Назло бабушке морозить уши» никто в Японии не собирается ни в переносном, ни в прямом смысле.
Ну и традиционное сотрудничество по рыболовству в 200-мильной зоне России. С него дважды начиналось восстановление российско-японских отношений в 20-м веке, и для Японии эта сфера имеет внутриполитическое измерение.
Экономические санкции с лихвой подкрепляются политической риторикой. Японские политики жестко выступают по России в контексте кризиса на Украине, повторяя сомнительные тезисы Вашингтона. "Рост цен на бензин, рост цен на электроэнергию, рост цен на продукты. <...> Это действительно повышение цен из-за России. Чрезвычайное повышение цен", - заявил, например, на недавней пресс-конференции в Токио премьер-министр страны Фумио Кисида. По его мнению, военная спецоперация РФ на Украине "бьет по карману людей во всем мире". Похоже, тексты для лидеров Японии и США пишет один и тот же спичрайтер.
Аудитория же дисциплинированных японских СМИ, видимо, уже изучила топонимику и географию Донбасса получше местных жителей, а информационная подача не допускает альтернативную российскую точку зрения.
Словом, Япония, ее истеблишмент вполне ожидаемо полностью поддержали курс на экономический, политический и информационный бойкот России. Однако, заявление о том, что Япония серьезно изменила свою политику в отношении России, о чем упомянул Кисида, по меньшей мере спорное.
В политической сфере после нормализации послевоенных отношений в 1956 году позиция Японии, по сути, сводилась к требованию возвращения южных Курил, суверенитет России над которыми Токио не признает. И не более того.
Учитывая то, что пересмотр своих послевоенных границ в отношении стран-агрессоров во Второй мировой войне, к тому же входящих ныне во враждебные военно-политические блоки, естественно не входил в планы Москвы, такое японское требование ставило крест даже на мало-мальски содержательном политическом диалоге между Россией и Японией.
После развала СССР Япония начала противодействие курсу на сближение России и КНР, почему-то полагая, что Москва готова сохранить очаг напряженности на российско-китайской границе (по сути – второй фронт холодной войны), и в то же время в силу внутренних проблем с реформами поменяет южные Курилы на довольно призрачные экономические «плюшки». Такая политика облекалась в форматы крайне обтекаемых планов расширения экономического и политического сотрудничества, но к качественному улучшению двусторонних отношений она не имела никакого отношения.
Малейшее отступление от этой линии, получившей благословение США, пресекалось. Достаточно вспомнить конец карьеры Рютаро Хасимото, затеявшего нестандартные переговоры с Ельциным, или погром среди руссистов в японском МИД, случившийся после серии переговоров японских политиков с Владимиром Путиным в начале 2000-х.
В экономической сфере Япония была прагматична, не ставя сколь-нибудь стратегические задачи. Нефть, газ, уголь, лес, рыба, цветные металлы всегда были основой японского импорта из России. К закупкам этих товаров Япония и далее будет относиться исходя из сугубо прагматических соображений – цены, логистики, условий международной конкуренции и т.д. В целом же - открыто или подспудно - Токио до самого последнего времени отказывался от стратегических проектов в экономике под предлогом неурегулированного территориального спора.
В свою очередь Россия традиционно закупала в Японии продукцию машиностроения, в основном – транспортного, весьма качественного, но не уникального. Сейчас в условиях санкционного давления эта сфера съеживается, и параллельно возникает вопрос – а зачем России продавать, если на вырученные деньги нельзя купить то, что нужно?
Как ни парадоксально, но заявленный Москвой 10 лет назад «поворот на Восток» в нынешних условиях имеет все шансы на ускоренную реализацию. Но в него не вписывается Япония – страна, получившая в России официальный статус «недружественной» и всегда существовавшая в парадигме Запада. Нынешняя ситуация мало что по существу изменила в ее политике на российском направлении. Разве что избавила от сомнительных иллюзий.
