Сегодня войне настойчиво сопротивляется даже ближайший союзник США – Европа. И не кто-нибудь, а важнейшие партнеры Пентагона по североатлантическому альянсу: Франция и Германия. Впрочем, таковыми их, видимо, с этих пор считать не следует. После комедии с голосованием в Совете Безопасности (кстати, и его роль теперь следует считать не более чем репрезентативной), где Германия и, в особенности, Франция четко обозначили свои антивоенные позиции, они однозначно превратились для "великой демократии" в антагонистов. Сегодня можно говорить о характерной тенденции в отношениях Старого и Нового Света. Никогда в послевоенное время не была так глубока пропасть между Европой и Америкой, как сегодня.
От первоначальной солидарности с американцами после 11 сентября в Европе не осталось и следа, военная логика США подвергается все более жесткой критике. Чему в немалой степени способствовало поведение Пентагона, сразу после трагедии 11 сентября заявившего о самостоятельной тактике в отношении государств-изгоев мирового сообщества, поддерживающих якобы мировой терроризм.
США все дальше удаляются от западноевропейского общества. И, конечно, Европа также со своей стороны не остается в долгу. Спор о войне является лишь видимой вершиной айсберга. Кроме этого, есть немало фундаментальных установок, которые отличают политическую и моральную культуру в Европе от американской. Например, вопрос смертной казни. Американцы не понимают и не пытаются понять возражения европейцев против вынесения смертных приговоров. Когда в Европе говорят: " У нас цель наказать преступника, а не уничтожить его", то американцы считают это отговоркой. В Америке передача национального суверенитета в вышестоящую инстанцию невообразима. Европейцы же понимают необходимость жертвовать собственным суверенитетом в определенных интересах, чего за океаном также не в силах ни понять, ни оценить, раз и навсегда уверовав в собственную исключительность. О культурной же разности двух миров не стоит и говорить.
Внимательно прислушаемся к риторике американского правительства: королевское "Мы" (почти как "Мы, Николай II") Буш легко заменяет "Мы" общенациональное ("Мы" конституции, "Мы" народа). Если дать понять Бушу и его правительству, что, возможно, большинство американцев против войны, их ответ прозвучит так: "Это наше дело, мы должны его выполнить".
Как сегодня справедливо полагают наблюдатели, теракты 11 сентября явились как нельзя более кстати: они послужили неплохим предлогом для агрессивной стратегии Вашингтона последнего времени и предопределили вхождение американцев в ранее недоступный для них стратегический регионы планеты – Центральную Азию. Этим же определяется вторжение в Афганистан (под предлогом борьбы с терроризмом) и нынешняя агрессия против Багдада.
В своей книге "Буш на войне" известный журналист Боб Вудвард утверждает, что Рамсфельд уже 12 сентября 2001 года настаивал на "крестовом походе" против Ирака, а затем против Афганистана. Поэтому логично именно эту дату (11 сентября) рассматривать как манну небесную для Вашингтона, в смысле необходимого идейного обоснования планов, которые по ту сторону океана вынашивались давно. Администрация Буша сразу за нее ухватилась, сообразив, что впредь возможно будет все: новая внешняя политика, в которой военная экспансия будет оправдана как самооборона.
Окружение Буша, в этой связи, ведет себя весьма логично. Оно считает себя вправе не подписывать любой договор, если Америка якобы подвергается опасности. И с такой же легкостью разрывает или фактически игнорирует ранее подписанные международные соглашения, пакты, договоры и прочее. Чего стоит один только фарс с голосованием в Совбезе ООН. Разумеется, США формально участвовали в "решении" судьбы Ирака, поскольку им необходимо было до марта подготовиться к войне и нарастить свою группировку в регионе. Как только они добились желаемого результата, ООН вместе со всеми ее совбезами была послана подальше. Теперь им не нужны никакие резолюции. Если таковую получить дипломатическим путем не удается, она, как сказал Буша, считается "несущественной". Примечательно в этом вопросе то, что "ястребы" Буша иногда все-таки вспоминают про международное право, когда это нужно. Так, Рамсфельд несколько дней назад внезапно вспомнил про существование Женевской конвенции о военнопленных в связи с пленением американских солдат в Ираке.
Америка со времен войны во Вьетнаме всегда противилась провидению "несправедливых" войн. И хотя зачастую вопрос о том, какую войну считать "справедливой", а какую нет, разрешался самими американцами, все же это была явно сильная позиция по-настоящему демократического общества. Отныне такой вопрос больше даже не встает. По простой причине: в Америке больше нет второй партии. Есть только одна – республиканская, у которой вся власть в стране. Демократическая партия – по сути, бутафория одного из атрибутов демократии, связанного с многопартийностью. В стране нет никакой серьезной оппозиции. Правда, среди населения есть огромное количество критически настроенных людей по отношению к правительственному курсу, и в частности к войне. Однако в политическом процессе они погоды не делают. В шестидесятые и семидесятые годы всегда была политическая оппозиция, и страна была окунута в открытый политический спор. Сегодня этого нет. И в этом вся беда. И конечно, это большой удар по истинно демократическому обществу, которым американское уже считаться не имеет права.
Отсюда и большие опасения относительно намерений Белого Дома провести "преобразование" на Ближнем Востоке. Мало того, что американцы как всегда забыли спросить тех, кого они собираются осчастливить. Но, кроме того, как они намерены это делать, в соответствии ли с предписываемыми демократическими принципами? Или принесут "свободу" на штыках. И для чего они вообще несут туда свою "свободу"? Так ли они бескорыстны?
Как ни отвечай на все эти вопросы, ясно одно: почти неизбежен еще больший рост террористической активности, дальнейшая эскалация подрывной деятельности "Аль-Каиды" и ей подобных организаций, под знаменем борьбы с которыми рвутся в бой сегодня в Пентагоне.
