"Первую волну" эмиграции в Японию (до конца 1923 г.) представляли в большинстве своем люди, случайно попавшие в Японию, не приспособленные к длительной жизни в чужеродной среде, не имевшие необходимых профессиональных навыков и, как правило, не планировавшие поселяться в этой стране. Среди них было много представителей старой интеллигенции, аристократов, министров, чиновников царской администрации и т.п.
Эмигранты второй волны в основном были представителями более низких сословий: купцы, бывшие солдаты, осевшие сначала в Маньчжурии и Владивостоке после разгрома колчаковцев, а затем переехавшие в Японию, жители Приморья, стремящиеся уйти от "красной опасности". В отличие от представителей первой волны, это были "люди инициативы", обладавшие "реальной" профессией, строившие конкретные планы относительно своей будущей жизни в Японии. Их адаптация к непривычным условиям проходила менее болезненно, хотя многие в дальнейшем не выдержали конкуренции и были вынуждены либо покинуть Японию, либо в очередной раз сменить профессию.
Показательно, что многие из прибывших рабочих, крестьян, солдат, представителей интеллигенции легко переходили от своих прежних занятий к предпринимательству, и с течением времени стали играть важную роль в деловой жизни страны, сумев не только интегрироваться в японское общество, но и добиться достаточно высокого положения, заслужить признание и уважение местного населения.
Как правило, все эмигранты при этом проходили через стандартные этапы предпринимательской деятельности:
– торговля вразнос (преимущественно сукном, мелкой галантереей, отрезами материи, продуктами выпечки);
– мелкое кустарное и полукустарное производство в арендуемой лавке, за которым следовало открытие собственной лавки (впоследствии магазина);
– переход к фабричному производству.
Зачастую в одном и том же здании одновременно размещались и фабрика (или мастерская по производству мелкого ширпотреба либо кондитерских и иных изделий), и магазин для их реализации; в верхних этажах жили владельцы и наемные работники (если они были).
Наиболее преуспели русские эмигранты в производстве деликатесной продукции. Отсутствие современных судовых рефрижераторных установок ограничивало доставку шоколада и сладостей из Европы и Америки морским путем, а японские производители кондитерской продукции западного типа, в том числе такие крупнейшие из современных производителей шоколада, как фирмы "Мэйдзи", "Моринага" и другие, переживали в начале 1920-х годов период своего становления и производили главным образом простейшие виды плиточного шоколада, не удовлетворяя спрос на высококачественную штучную продукцию. Все это вместе взятое давало шанс эмигрантам успешно конкурировать с местными производителями. Авторитет российских кондитеров (фирмы Эйнема, Бормана, Абрикосовых – современные фирмы "Красный октябрь", фабрика им. П.А. Бабаева и другие) в мире, в том числе в Японии, был достаточно высок, а понятие "Романовский шоколад" с тех пор прочно вошло в быт японцев.
Рассматривая живущих в стране иностранцев в качестве одной из основных групп потребителей свой продукции, эмигранты-предприниматели старались селиться в крупных портовых городах, что облегчало получение сырья (в большинстве своем привозного) и гарантировало сбыт товара. Поэтому среди городов, населенных российскими эмигрантами, лидировали Иокогама, Токио, а на юге – Кобе, где имелись районы компактного проживания неяпонского населения, органы самоуправления иностранных граждан, христианские школы, клубы и т.д.
Ф.Д. Морозов – пожалуй, наиболее известное имя из числа российских предпринимателей-эмигрантов, живших в Японии в середине ХХ века. Уроженец села Тереньга Симбирской губернии, чей путь в эмиграцию начался 25 октября 1917 года, он поселился в Японии в 1924 году, имея опыт семи лет жизни в Китае (Харбин) и Америке (Сиэтл). Пройдя, как большинство эмигрантов, сначала путь "отрезчика" (т.е. торговца тканями вразнос), Морозов в марте 1926 г. открыл лавку по торговле кондитерскими изделиями собственного производства. К этому же времени относится его знакомство с коллегой и будущим конкурентом Макаром Гончаровым, в прошлом – работником фирмы семьи Ткаченко во Владивостоке, который, эмигрировав в Сеул (Корея), также начал в 1923 г. производство и продажу шоколадных изделий, а в 1925 г. перебрался в Кобе (ныне его имя носит одна из крупнейших в Японии кондитерских компаний "Goncharoff"). Поступившее от Гончарова предложение о совместной деятельности не вызвало интереса у Морозова, и в дальнейшем оба предпринимателя действовали самостоятельно.
В период экономического кризиса 1929-1931 гг. как Ф.Морозов, так и М.Гончаров не сумели сохранить семейный характер своих предприятий и избежать акционирования своих компаний. Оба в конечном итоге потеряли вои фирмы. Ф.Морозов нашел в себе силы начать все заново и восстановил кондитерское производство под названием "Валентайн и К" (взяв в качестве торговой марки имя своего сына), навсегда отказавшись от акционерной формы организации капитала. Этого принципа неизменно придерживались и его преемники: фирма, существующая в настоящее время под именем "Космополитан", до сих пор остается чисто семейным предприятием. М.Гончаров, полностью передав все дела японскому партнеру, уехал с семьей из Японии, а существующая до настоящего времени фирма "Goncharoff" является акционерным обществом, где практически ничего не напоминает о ее первоначальном владельце.
Зачастую в более выгодном положении оказывались те предприниматели-эмигранты, которые вели торговлю через филиалы и представительства своих компаний (Н.Г. Анкудинов, В.М. Наумов, П.Ильин и другие), расположенных, как правило, за пределами Японии – в Китае, Маньчжоу-Го и т.д., хотя их владельцы имели право свободного посещения Японии и другие льготы. В их числе – возможность вести антрепренерскую деятельность, выступая гарантами приезжающих на гастроли русских артистов, не будучи при этом гражданами Японии. Иные сумели получить советское гражданство, что при сохранении фактически статуса эмигранта существенно облегчало ведение торговых операций.
Примером здесь может послужить деятельность В.М. Наумова, который, эмигрировав из Владивостока в Харбин осенью 1922 года, начал работать в 1923 г. у И.Я. Чурина (владельца крупной торговой фирмы в Маньжурии) простым приказчиком, а через пару лет сумел открыть свое дело по экспорту-импорту товаров повседневного спроса с постоянными представительствами в Токио и Иокогаме. Вплоть до начала второй мировой войны его компания увеличивала обороты торговли, параллельно содействуя проведению гастролей в Японии харбинских артистов.
Большинство живших в Японии российских предпринимателей активно занимались общественной и культурно-благотворительной деятельностью. Едва окрепнув экономически, эмигранты стремились к созданию культурных центров, школ и в первую очередь – православных церквей. Уже к началу 1930-х гг. в Японии существовало несколько эмигрантских обществ, ведущих разнообразную благотворительную деятельность. Во многом благодаря собранным среди предпринимателей и отдельных семей средствам началось восстановление Токийского православного собора ("Николай-до"), разрушенного землетрясением в 1923 году, а в г. Кобе силами местного эмигрантского комитета и при активном содействии семьи купцов Морозовых была построена церковь, сохранившаяся до наших дней. Проводились сборы пожертвований на инвалидов, другие мероприятия.
Российская диаспора в Японии, несмотря на свою малочисленность, сумела стать заметным явлением в экономической и общественной жизни страны. Будучи выходцами преимущественно из низших сословий, в отличие от европейских и американских ветвей эмиграции, лишенной реальной поддержки со стороны международных и иных организаций, эмигранты в Японии могли по сути рассчитывать исключительно на собственные силы. Их деятельность в сфере промышленности и торговли явила множество примеров жизненной стойкости, инициативы и предприимчивости.
