Чем организация, которую Вы возглавляете, отличается от остальных русскоязычных организаций Израиля?
Русский информационно-культурный центр в государстве Израиль – это организация русской общины, что хорошо видно из самого названия нашей организации.
Значит ли это, что в вашей организации состоят только этнически русские?
Нет. Среди учредителей нашей организации, среди членов правления есть люди разных национальностей: русские, украинцы, евреи.
Почему же организация позиционируется как русская? Что объединяет людей разной национальности?
Все мы – выходцы из бывшего СССР. Нас объединяет русский язык, русская культура и общее историческое прошлое. В конфессиональном отношении большинство членов русской общины исповедуют православную религию. И могу сказать, что со многими членами нашей общины еврейской национальности я встречаюсь в православных храмах, хотя не исключаю, что кто-то ходит и в синагоги. Наша организация зарегистрирована как светская организация и у нас не принято интересоваться вероисповеданием членов общины, хотя мы всестороннее поддерживаем именно наши русские православные приходы.
Речь идет именно о приходах Русской Православной Церкви?
Мы одинаково посещаем и приходы Русской Православной Церкви, и приходы Русской Православной Церкви за границей. Естественно, наши православные верующие выбирают такие приходы, где к ним относятся с теплотой и участием.
Вы ощущаете поддержку со стороны России?
Пока нет единой федеральной программы по работе с российскими соотечественниками, о какой либо серьёзной поддержке говорить не приходится.
Значит ли это, что внимания со стороны большой родины русская община не ощущает?
Я не говорил, что мы не ощущаем на себе внимания со стороны России. За последние годы у нас сложились прекрасные отношения со многими государственными и общественными организациями Российской Федерации. Естественно, люди, с которыми мы контактируем, прекрасно понимают всю важность для России сильной русской общины на Святой земле. Но и мы понимаем те трудности, с которыми России сейчас приходится регулярно сталкиваться: нерешенность важнейших социальных программ, внутренние и внешнеполитические проблемы… Поэтому у нас, у российских соотечественников, нет морального права требовать к себе какого-то особого внимания.
Но в России много говорят о необходимости работы с соотечественниками за рубежом. Каким образом вы видите оптимальные формы взаимодействия российского государства и русских общин?
Опыт всех последних лет наглядно показал, что в отношениях России и ее диаспоры должны присутствовать в первую очередь экономические интересы и может быть в самую последнюю очередь – политические. Мы являемся гражданами иностранных государств, и когда Россия пытается решать наши проблемы политическими методами, это, как правило, никогда не приводит к нужному результату, а лишь настраивает против нас местное население, которое начинает нас считать агентами влияния Москвы.
Опыт мировых диаспор показывает, что лишь сплоченные и финансово независимые общины национальных и религиозных меньшинств могут оказывать существенное влияние на культурную, общественную и политическую жизнь в странах своего проживания. Поэтому нас куда больше интересует именно помощь России в создании на базах русских общин коммерческих структур, ориентированных на Россию, и своей деятельностью приносящих пользу и самой общине и нашему российскому отечеству. Простым языком, нам сейчас нужна не единовременная помощь со стороны России, а долгосрочные партнерские экономические программы. Нам нужен инвестиционный банк российского зарубежья.
Вы говорите все же об экономической помощи или же о том, чтобы со стороны России были созданы такие условия, при которых русские общины сами могли бы зарабатывать деньги?
Я говорю о том, что Россия должна извлекать экономическую выгоду из своей диаспоры. Но чтобы что-то взять, надо, видимо, сначала что-то дать. Скажем так, я против того, чтобы организации соотечественников были постоянными иждивенцами и дальше бы стояли с протянутой рукой перед Россией. Человеческий потенциал наших организаций действительно огромен. Большинство имеет высшее образование, научные степени, и их знания и умения часто не находят применения в странах, где мы проживаем. Так почему бы их ни обратить на пользу России и на пользу наших общин?
Правильно ли я вас понял, что вы отрицаете необходимость политического давления даже на те страны, в которой происходит вопиющее нарушение прав наших соотечественников?
Я считаю, что когда гражданские и политические права наших соотечественников нарушаются, то куда разумнее использовать экономические рычаги воздействия. И у России такая возможность имеется. Более того, возможность экономического давления заложена в законе о российских соотечественниках от 1999 г.
Что касается политических рычагов воздействия, то на территории РФ проживают большие группы людей – граждан тех государств, в которых проживаем мы. Они считают себя национальными и религиозными меньшинствами, проживающими на территории России, соотечественниками своих национальных государств. Так почему бы России ни заключать межправительственные договора и соглашения, касающиеся обязательств договаривающихся сторон по взаимному признанию прав национальных меньшинств и взаимной ответственности за их нарушение. Такие пункты паритетного отношения к нацменьшинствам можно записывать и в договорах о научном и культурном сотрудничестве, которые Россия заключает с иностранными государствами.
Если ваша община фактически не получает осязаемой помощи ни от государства проживания, ни от России, то как же вы в этих условиях осуществляете свою деятельность?
Россия – большая страна. И мы начали выстраивать свои отношения непосредственно с российскими регионами. В течение последних полутора лет мы сотрудничаем с конгрессом муниципальных образований России и благодаря этому сотрудничеству сегодня у нас уже есть интересные предложения от администраций ряда российских городов. Я считаю, что опыт работы московского правительства с соотечественниками следует распространить на другие города России, ибо такое прямое сотрудничество российской диаспоры и субъектов федерации обязательно будут взаимовыгодными.
А не противоречит ли это российскому законодательству, ведь недавно были введены поправки, запрещающие регионам финансирование деятельности организаций соотечественников?
Нашу деятельность пока еще никто не финансировал, кроме нас самих. И как я уже сказал выше, речь идет именно о взаимовыгодном сотрудничестве. Мы заключаем договора, в которых прописаны обязательства сторон по отношению друг к другу. Поэтому сегодня нам нужна уже не столько помощь федерального правительства, сколько то, чтобы нам просто не мешали строить наши взаимовыгодные отношения с субъектами федерации. Мы сами найдем оптимальные формы сотрудничества, отвечающие интересам обеих сторон.
