Ей поклонялись Юсупов и Вертинский, она помнит Шаляпина и была знакома с Гретой Гарбо и Марлен Дитрих, дружила с Матильдой Кшесинской, Александром Галичем и Рудольфом Нуриевым. В ее ресторане "Русский Павильон" в Париже бывали все знаменитости российской эмиграции и те из тогда еще советских политиков и мастеров культуры, которые могли выезжать за железный занавес.
Недавно в России вышла книга ее воспоминаний, увидевшая свет благодаря упорству знаменитого художника-сценографа и историка моды Александра Васильева.
И вот мы в гостях у Людмилы Лопато в ее небольшой квартире на окраине Канн. Людмила – она категорически против, чтобы ее называли по отчеству – садится за рояль и поет. А потом мы пьем красное вино на балконе и она для читателей "Новой Юности" рассказывает о своей удивительной жизни.
– Людмила, кто Вы? Русская, француженка, американка?
– Я видела столько стран, выступала на стольких сценах, что иногда мне самой трудно поверить, что все это было именно со мной. По происхождению я – караимка. Я родилась в Маньчжурии, в Харбине, русском городе, и весь уклад нашей семьи всегда был русским. Этой страны давно уже нет на карте, да и от того Харбина, где прошло мое детство, ничего не осталось.
– Кто были Ваши родители?
– Мать – дочь генерала, в первую мировую – сестра милосердия, Зинаида Михайловна Шпаковская. Отец – Илья Аронович Лопато, знаменитый табачный промышленник. Причем он был человеком необычайной щепетильности и честности и старался всегда заботиться о людях.
– Какие Ваши впечатления остались о Харбине?
– Это был во многом русский город. Я бы сказала, город в стиле модерн, где Россия смешивалась с экзотикой китайского Востока. Мы, дети, ходили в гимназию, я пела свои первые романсы, когда отец с мамой устраивали приемы. В 1929 году мы переехали во Францию.
– С Францией, Парижем, связана вся Ваша жизнь?
– Да, конечно. Мы, сразу, помню, отправились на Лазурный Берег. Там я познакомилась со многими "звездами" русского Парижа – кинозвездой Натальей Кованько, открытки, с фотографиями которой выходили в Париже огромными тиражами, балериной Ниной Вершининой, впоследствии уехавшей в Южную Америку и основавшей в Бразилии свою студию, другой звездой балета Тамарой Тумановой. Там я впервые увидела своего будущего мужа Никиту Гурвича, сына владельца кинофирмы "Луна-фильм". Там несколько раз к нам приезжал Константин Коровин, но я так и не согласилась, чтобы он написал мой портрет, о чем сейчас очень жалею.
В Париже я поступила в Русскую консерваторию, училась вместе с дочерью Шаляпина и хорошо знала всю их семью. А уроки пения я брала у легендарной Медеи Фигнер – ей в свое время сам Чайковский давал указания, как петь в "Пиковой Даме". А Николай II подарил ей диадему и брошь с рубином. До сих пор жалею, что не записала ее потрясающие рассказы. Я часто выступала на русских вечерах и знала очень многих. Особенно запомнились мне вечера у Альмы Поляковой, жены знаменитого хозяина российских железных дорог. Там я познакомилась с Феликсом Юсуповым – под его гитару пела на вечерах "Кирпичики", Надеждой Плевицкой, впоследствии арестованной по делу похищения генерала Миллера, брала уроки танца у солистки труппы Анны Павловой Алисы Вронской. Юсупов был очень красив, курил сигареты из черного портсигара и часто пудрил лицо.
В Париже было очень много русских ресторанов – "Яр", "Корнилов", "Доминик".
– А кто еще помог Вам стать "звездой" русского Парижа?
– Цыганские романсы меня учил петь Володя Поляков, а аккомпанировал его брат Сергей, ставший потом великим абстрактным художником. В Париже вообще тогда блистал шансонье Юрий Морфесси.
– И как дальше у Вас складывалось?
– На многих балах я получала призы за элегантность. В Париже было много домов моды, помню, знаменитой манекенщицей была Натали Палей, младшая дочь Великого князя Павла Александровича. Впоследствии она стала прототипом героини романа Ремарка "Тени в раю". В 1938 мы обвенчались с Никитой Гурвичем и уехали с ним в свадебное путешествие в Италию. Помню, каждый раз, когда завтракали в отеле на острове Палаццо, слышали игру на фортепьяно Владимира Горовица, доносившиеся из соседней виллы – он там жил с женой. Потом была Америка.
– Вас там ждал успех?
– Мы уехали в США на пароходе, отплывающем в Нью-Йорк, в 1939 году. Вместе с нами на пароходе плыл Альберт Эйнштейн и знаменитая актриса Ингрид Бергман, впоследствии не раз рассказывавшей мне об их неудачном союзе с Роберто Росселини. Там мы подружились с Гретой Гарбо и часто встречались с крестным моего мужа, великим дирижером Сергеем Кусевицким. Потом мы отправились в Голливуд, где Никита работал в "Уорнер Бразерс" и делал французские версии американских фильмов. Там родился мой сын Делано.
Потом мы вернулись в Нью-Йорк, где снимали квартиру у Мстислава Добужинского. Меня действительно ждал успех во время выступлений в ресторанах "Русская чайная" и "Самовар" в Монреале. Особенно хорошо принимали песню "Что за хор певал у "Яра".
– А дальше?
– А дальше, разойдясь с мужем, я вернулась в Париж. Меня снова закружил прежний вихрь. Я много пела в знаменитом ресторане "Динарзад". Там такая изысканная публика была – королева Голландии Юлиана с мужем, принцем Бернардом, бывший король Сербии Карагеоргиевич. В ресторане были темные залы, свечи в позолоченных подсвечниках, а из окон был изумительный вид на ночной сад. После того, как хозяева этого легендарного кабаре разорились, я стала петь в "Казанове" – иногда выходила на сцену с борзой собакой.
– А какие песни Вы там пели?
– Ну, "Мы никогда друг друга не любили", конечно, "Василечки". Ну, а потом было участие в знаменитом фильме Клода Буассоля "Распутин", где я пела цыганские песни. Затем последовал мой новый брак, который оказался очень счастливым – мой муж Джонни ушел из жизни лишь совсем недавно, в 2000 году.
– Расскажите, пожалуйста, о Вашей легендарной постановке пьесы Льва Толстого "Живой труп".
– Да, я стала, как сейчас говорят, продюсером спектакля, который действительно стал событием в жизни Парижа. Там играли Вера Греч и Поликарп Павлов, оставшиеся за границей во время гастролей Художественного театра в начале двадцатых. В эту постановку мы включили также отрывки из пьесы "Власть тьмы". Протасова сыграл Константин Непо – легенда русского Парижа, сын цыганской певицы Нюры Массальской и хана Нахичеванского. Он писал акварели в псевдорусском стиле. Был женат на Иветт Шовире, прима-балерине Гранд-Опера, затем на грузинской княжне Джаваре. Еще в спектакле принимали участие внучка Льва Толстого и Ксения Куприна, дочь замечательного писателя. Роль матери Маши играла бывшая звезда частной оперы Зимина Мария Давыдова. Нам аккомпанировал настоящий русский оркестр, а цыган представляла семья Дмитриевичей. Вы представляете, что стоило все это собрать, всех примирить и довести до премьеры! Но мечты создать большой русский театр на постоянной основе таки не воплотились в жизнь.
– Расскажите, пожалуйста, о "Русском Павильоне".
– Этот ресторан еще часто называли "У Людмилы". Мы нашли место на авеню Гюго, в двух шагах от Триумфальной Арки. Голубые стены, красный бархат, на них – картины русских художников. Часть картин перешла из семьи Великого князя Бориса Владимировича. Княгиня Марина Далиани, урожденная Амилахвари, занималась гардеробом гостей. Старый барон Леонид Ламсдорф ведал шампанским. Князь Миша Шервашидзе был метрдотелем, а я встречала каждого гостя. Поваром стал бывший царский повар Сергей Залогин. Его кулебяки, блины и пирожки были неподражаемы. И кто только у нас не бывал! И Феликс Юсупов, и Рудольф Нуриев, и Азнавур, и Фурцева, и Сергей Михалков, и будущий король Марокко. Были Жан Маре и Софи Лорен. Я, в отличие от многих старых эмигрантов, очень ценила песни Александра Галича – он также часто приходил к нам. Я, к слову, в те годы много пела по различным телеканалам и записывала пластинки. Я была очень рада встретить на фестивале в Канне Никиту Михалкова. Он также бывал в моем ресторане, и мы с ним много беседовали.
Я всегда считала, что надо наряжаться и носила вечерние платья, любила золотые ткани, шали с кистями. В моем ресторане Ростропович праздновал падение Берлинской стены. А сейчас я живу здесь, в Каннах. Мне было трудно после кончины Джонни, но меня буквально спас Александр Васильев. Он расспрашивал меня, записывал воспоминания, и благодаря ему увидела свет в России моя книга "Волшебное зеркало воспоминаний".
– Что Вы бы могли пожелать читателям из России?
– Никогда не терять надежды.
