Начало 2014 года года внушило надежды на позитивные перемены в межкорейских отношениях. Сначала руководитель Северной Кореи Ким Чен Ын призвал к оздоровлению отношений между Севером и Югом. Южнокорейцы, в свою очередь, предложили провести встречу членов семей, разделенных войной 1950-1953 годов. Но все может сорваться в любой момент: 6 февраля Госкомитет обороны КНДР выступил с резким осуждением полетов американских стратегических бомбардировщиков В-52 над территорией Южной Кореи, осуществленных в рамках подготовки к предстоящим американо-южнокорейским военным маневрам. В интервью Алексею Андрееву, специально для Информационного агентства "ИнфоРос", заведующий отделом Кореи и Монголии Института востоковедения РАН Александр Воронцов рассказал о нынешней ситуации на Корейском полуострове.
- Недавно Пхеньян предложил Сеулу взаимно отказаться от враждебной риторики. В то же время на юге Корейского полуострова идет подготовка к совместным с США военным учениям. Что же происходит в регионе?
- Идет игра с обеих сторон. В то же время Пхеньян и Сеул придерживаются последовательной и принципиальной внешнеполитической линии, каждый в собственном понимании. Для Северной Кореи ставки очень высоки. КНДР, как говорится, борется за выживание, чем и объясняются ее действия. Южная Корея при консервативном руководстве (сначала Ли Мён Бак, теперь Пак Кын Хе) придерживается курса на достижение коллапса Северной Кореи и объединение страны на южнокорейских условиях, то есть на поглощение Севера. Этим определяются конкретные политические шаги Сеула. Да, на уровне риторики Пак Кын Хе выдвинула симпатичную, хорошо звучащую идею Trust policy– политики доверия между Севером и Югом. Но на диалог, на переговоры, которые предлагает Север она пока не идет. Хотя Пхеньян со второй половины 2013 г. действительно предлагает возобновить диалог, в том числе отказаться от враждебной риторики, от клеветы друг на друга и так далее.
Справедливости ради надо отметить, что в последние две-три недели с обеих сторон стали появляться симптомы готовности к проявлению некоторой сдержанности: начались переговоры по осуществлению очередного раунда встреч членов разделенных семей. Сеул, не отказываясь от запланированных военных учений, пообещал несколько снизить их уровень – не использовать в ходе их проведения главные раздражители для Пхеньяна: американских стратегические бомбардировщики В-52 и авианосец.
- То есть мяч на стороне Южной Кореи?
- Естественно. Но Сеул отвечает: это ловушка, мы не верим в искренность намерений Cевера, мы эти предложения отвергаем, на диалог не пойдем, потому что сначала Северная Корея должна выполнить определенные условия, чтобы мы поверили в искренность ее намерений. А сами при этом совместно с американцами готовятся к плановым крупномасштабным маневрам. В прошлом году те же самые маневры (с конца февраля по апрель подряд проходят Key Resolve и Foal Eagle) стали одним из катализаторов очень острого, опасного кризиса в межкорейских отношениях.
Потом маневры закончились, и Север так и объяснял развитие ситуации: по завершении американо-южнокорейских учений военная угроза ослабла, поэтому мы перешли в мирное наступление, предлагаем диалог и начало переговоров во всех форматах (двустороннем, трехстороннем, четырех- шести- ..., как угодно). Но действия Вашингтона и Сеула направлены на усиление изоляции Северной Кореи, на усиление и продолжение санкций. По их мнению, Северная Корея должна сначала разоружиться, отказаться от ядерного оружия, это главное предварительное условие для диалога с Пхеньяном. Но в чем тогда смысл переговоров? Шестисторонние переговоры посвящены как раз решению ядерной проблемы Корейского полуострова. Южная Корея и США на словах не отказываются от этих переговоров, вроде бы выступая за их возобновление. Но на практике получается прямо наоборот.
- Какую роль в межкорейском противостоянии сегодня играет китайский фактор? Периодически появляется информация, что Китай усиливает военное присутствие в районе Корейского полуострова. О чем это может говорить?
-Китай – главный союзник и экономический спонсор КНДР, без него Северную Корею охватил бы экономический коллапс, ее бы просто "съели". КНР инвестирует в северокорейскую экономику немалые средства, что выгодно и самому Китаю. Китайцы, например, разрабатывает минеральные ресурсы Северной Кореи. Пекин прямо говорит: мы санкции Совета Безопасности ООН рассматриваем, так как они записаны, мы против расширительного толкования санкций. То есть санкции должны быть направлены против военно-промышленного и прежде всего ракетно-ядерного комплекса КНДР. Гражданский сектор мы поддерживали и поддерживаем. Мы против того чтобы санкции привели к снижению жизненного уровня населения, - это позиция не только Китая, но и России. А вот США, Япония и Южная Корея трактуют эти рестрикции расширительно, полагая, что удушающие санкции должны привести к экономическому коллапсу Северной Кореи.
А то, что Пекин модернизирует свои вооруженные силы в районах, прилегающих к Корейскому полуострову, не удивляет. Он их по всему Китаю модернизирует. Это уже притча во языцех. Китайцы авианосцы строят, китайский военно-морской флот выходит все дальше в открытое море. В КНР разрабатываются амбициозные программы строительства новых кораблей, новые программы освоения космоса. Во всех компонентах китайских вооруженных сил проводится очень энергичная модернизация, направленная на увеличение военного потенциала страны и строительство военных объектов. Если кто-то утверждает, что военные приготовления Китая направлены против Северной Кореи, то это не так. Северная Корея для китайцев - буфер. Север рухнет, и американская военная инфраструктура в Южной Корее переместится на границу с Китаем. Китай ведь тоже должен думать о своей безопасности и укреплении собственных рубежей. Не надо забывать, что у Сеула есть официальный "план действий в условиях чрезвычайных обстоятельств". В соответствии с ним малейшую нестабильность в КНДР можно использовать для непосредственного силового вмешательства в северокорейские дела.
- В ноябре 2013 года президент Путин подтвердил готовность построить газопровод в Южную Корею. Как сейчас обстоят дела на этом направлении?
- Это большая тема. Строительство газопровода обсуждается уже лет двадцать. Рассматривались разные проекты, разные месторождения газа, от которых он будет проведен. Сначала якутский, потом иркутский, теперь сахалинский маршруты. И действительно готовность участвовать в этом деле подтвердили все три руководителя: и российский, и северокорейский (транзит газа ведь пойдет через территорию КНДР), и южнокорейский (когда президентом был Ли Мён Бак). На политическом уровне решение давно принято. Были назначены экономические агенты, которые должны это непосредственно реализовывать. С нашей стороны это "Газпром", с южнокорейской – "Когаз", с северокорейской - министерство нефти КНДР.
Но потом дело застопорилось. Говорят, при всем своем неприятии Северной Кореи Ли Мён Бак, как бизнесмен, от идеи трубопровода никогда не отказывался. Можно сказать, был даже увлечен этим проектом. У Пак Кын Хе, видимо, другие приоритеты, другие симпатии в этой области. После ее прихода к власти прошел год и никакого прогресса не наблюдалось.
Противники сухопутного маршрута прокладки "трубы" утверждают, что Северная Корея непредсказуема, может перекрыть вентиль, и что, дескать, тогда делать? Предлагали тянуть трубу по дну Японского моря, вдоль Корейского полуострова. Но технически это сложно. Здесь глубины большие, мешает и целый ряд других технических факторов. Но, главное, строить придется в территориальных водах КНДР, и без разрешения Северной Кореи не обойтись. Так что от этого варианта отказались. В сухопутном проекте все риски "Газпром" взял на себя. Если КНДР что-то перекроет, "Газпром" обязался соответствующий объем газа поставить другим путем. Да, Южная Корея второй в мире импортер газа после Японии. Но доля газа, которая будет поставляться по трубе из России в случае реализации проекта, составит 12-15"% от потребляемого южанами "голубого топлива". Это некритично, это не поставит Южную Корею на колени. Перекрытием трубы северокорейцы осязаемого ущерба Югу не нанесут. А себе нанесут. Будучи людьми прагматичными, они это хорошо понимают.
- Еще один проект – Транскорейская железная дорога.
- Три больших инфраструктурных проекта – газопровод, железная дорога и строительство электросети – это наши мега-проекты. Железную дорогу мы строим, но все упирается в межкорейские отношения. Они, как испортились фундаментально при Ли Мён Баке, так и остаются очень сложными. Каких-то серьезных изменений нет. Вот северяне предлагают переговоры и диалог, то есть примирение. А южане отвечают мы вам не верим, это все ваши интриги, заговоры, мы будем крупномасштабные ежегодные, плановые маневры проводить. Вот кто тут прав, а кто не прав?…
- С визитом Владимира Путина в Сеул наши двусторонние отношения с Южной Кореей только улучшились?
- Начнем с того, что они у нас традиционно хорошие. Бывают, конечно, какие-то сложности, но это всегда и везде бывает. У нас товарооборот растет – 25 миллиардов для нас большая сумма. Три месяца назад в Сеуле открыли площадь Пушкина, поставили памятник нашему великому поэту, я был на торжественной церемонии. Теперь вот у нас введены безвизовые поездки граждан друг к другу в гости на 60 дней. Безвизовый режим, надеюсь, придаст новый импульс и деловому туризму. В целом можно сказать, что для нас важны и ценны обе Кореи, они обе - наши соседи. Они не равнозначны, но каждая из них имеет самостоятельную ценность.
- Вы сказали про 25-миллирадный торговый оборот с Южной Кореей. А как на этом направлении обстоят дела с Севером?
- Торговля с КНДР очень слабая, уровень товарооборота до неприличия мал. Но самое забавное, если посмотреть структуру торговли с Северной Кореей, то мы там выглядим как "сырьевой придаток". Мы у них в небольших объемах, но закупаем оборудование, станки, а сами поставляем сырье: продукты питания, нефтепродукты. Они нам тоже магнезит, скажем, поставляют, но в их торговом листе присутствуют и машинно-технические позиции.
- Главное в экономическом сотрудничестве с КНДР – мегапроекты, о которых мы говорили?
- Главное что эти проекты - инфраструктурные. Железная дорога должна стать частью большого соединения Севера и Юга Кореи с Транссибом, частью грандиозного транспортного моста между Пусаном и Западной Европой. Когда на Юге президентами были Ким Де Чжун и Но Му Хён, этот проект, конечно, активнее развивался. Но наша компания РЖД, как и Россия в целом, надо отдать должное, не отказывается от него даже в нынешние тяжелые для межкорейского урегулирования времена. И в рамках первого шага уже построена 54-километровая дорога от нашей границы до северокорейского порта Раджин. Построена с преодолением массы препятствий – технических, финансовых, политических. Там ведь ко всему прочему сложные природно-климатические рельефные условия. Горы, пропасти, мосты, тоннели. Изначально дорогу здесь еще японцы построили, еще до 1945 года (в период своего колониального правления. – Ред.). Но ее пришлось кардинально реконструировать, практически заново все прокладывать. Второй очень важный ресурс экономического сотрудничества – использование северокорейской рабочей силы в нашей стране.
- Работают они главным образом на нашем Дальнем Востоке?
- Уже по всей стране. Еще в давнее советское время они приезжали в основном на лесоповал в Хабаровский край, это продолжается и сейчас, но северокорейцев уже гораздо больше в российском сельском хозяйстве, на строительстве, на ремонтных работах. Рабочие из Северной Кореи приветствуются нашими бизнесменами как квалифицированные, и дисциплинированные кадры, у нас, можно сказать, их любят. Что ж, корейцам - носителям конфуцианской культуры - свойственно трудолюбие.
