Этот светлый весенний праздник всегда считался главным в православном летоисчислении. Он символизирует победу Света над тьмой, Жизни над смертью, Истины над грехом. Как отмечали этот светлый праздник на Руси? Об этом расскажут старинные журналы.
Наступила Страстная седмица. Эти "Страшные" дни проводились в прежнее время людьми в усиленной молитве и посте. Царь Алексей Михайлович принимал пищу только раз за всю неделю, благоговейно ожидая наступления великого дня.
На Страстной он, как и все его предки, московские цари, посещал тюрьмы и богадельни, раздавал везде щедрую милостыню, освобождал преступников, выкупал неоплатных должников.
За Страстную по всей Руси готовились к встрече Пасхи. Всюду делали пасхи, пекли куличи, красили яйца, мыли, убирали, чистили. Молодежь и дети старались приготовить к Великому дню как можно лучше и красивее раскрашенные яйца. У хозяек было хлопот полон рот. Еле-еле успевали все приготовить к субботе. В этот день все русские города затихали, кажется, еще раньше, чем обыкновенно. Все спешили отдохнуть перед Пасхальной заутреней и обедней.
Тихо было на улицах. Ни души. Но это все-таки не была обычная тишина. Внимательный наблюдатель сейчас бы заметил, что это тишина в ожидании чего-то. Ворота дворов заперты, ставни закрыты. Но со дворов доносится на улицу какое-то движение. Сквозь щели ставней пробивается свет. В домах и на дворах делаются спешно последние приготовления к празднику.
Заботливая хозяйка уже приготовила праздничные наряды для всех семейных, сказала, кто останется дома из холопов и домочадцев, кто понесет в церковь куличи, пасхи для освящения, кто будет сопровождать хозяев в церковь.
К одиннадцати часам ночи оживали улицы. Вереницы народа чинно и тихо шли к церквам, где уже началось богослужение… В Москве к Кремлю направлялись колымаги и "кареты" знати – целые поезда. Знатный человек тогда, и в обыкновенное-то время старался обставить свой выезд как можно пышнее, а уж во дворец "видеть царские очи", тогдашний боярин подымал на ноги всех своих холопов, зависевших от него бедных дворян, и ехал во дворец целой процессией. Впереди ехали "вершники" и били в бубны, сгоняя встречных с дороги. Шли скороходы, путь освещали "вершники" с фонарями. Все были принаряжены, одеты в лучшие кафтаны.
Кремлевские храмы горели огнями, блистали золотом окладов икон, яркостью красок подновленной и обмытой к Великому дню стенной живописи.
Царь слушал Пасхальную заутреню всегда в Успенском соборе. Его сопровождали в собор бояре и окольничие в золотых шубах и в высоких горлатных шапках. Перед царем и его боярами и за ними шли люди различных дворцовых чинов, тоже одетые в нарядные шубы и высокие горлатные шапки.
Между заутреней и обедней царь всегда находил время исполнить древний обычай – он шел в тюрьму и говорил заключенным:
– Христос воскрес и для вас!
Заключенным от имени царя раздавали одежду и давали чем разговеться. Некоторых, по повелению царя, отпускали на волю. На первый день Пасхи во дворце бывал стол, то есть обед для нищих, убогих и странных (странников).
Во всю Светлую неделю целыми днями до вечерен звонили непрестанно колокола. Гармоничный, могучий звон предавал особую торжественность дням Пасхи.
Наступающая весна, солнце, пробивающаяся по пригоркам зелень, тепло предают Пасхе характер весеннего празднества.
Приветствие воскресающей от зимнего сна природы русские люди издавна привыкли соединять с пасхальными днями.
"Ныне солнце красуяся к высоте восходит и радуяся землю огревает… лед растаяся… весна красуется, оживляющи земное естество, и горния ветри, тихо повевающе, плоды горбзуют ( то есть наливают), и земля зеленую траву рожает… древа леторасли (то есть почки) испущают, и цветы благоухания процветают… реки наводняются… птицы веселятся", – так говорил старинный русский проповедник в слове своем на Великий день.
Еще с 25 марта по всей старой Руси девушки начинали петь песни-веснянки, перекликаясь хор с хором:
"Пройдет зимушка холодная,
Вот наступит весна-красная,
Потекут да речки быстрые,
Зацветут в рощах деревца,
Запогуркивают голуби
Запосвистывает соловьюшко"…
Как только один хор кончит, начинает вдали другой. И так неслись весенние песни от села к селу, с одного конца улицы на другой, и звали весну-красную, чтобы "пришла она с милостью, принесла лето теплое".
Малые ребята, насидевшись за зиму в душных избах, уже большую часть дня вертятся на улице и поют свой призыв весне:
"Солнышко, ведрышко,
Выгляни в окошечко!
Твои детки плачут.
Солнышко, покажись,
Красное, снарядись…"
Толпы молодежи проводят все дни Пасхи на улице за селом, где уже нет снега, и на пригорках показалась первая травка. На любимом пригорке, на "красной горке" всю неделю звучит смех и поют песни. Люди степенные, старички и старушки, навестив на кладбище могилы усопших родителей и похристосовавшись с ними, выползают на завалинки и греются на солнце.
Щеголи и щеголихи прогуливаются в богатых нарядах. Все христосуются, поздравляют друг друга с праздником, заходят в гости отведать пасхи и кулича, пожелать хозяевам счастья.
Много домов приходится обойти иному общительному человеку. Везде его угощают, везде надо бывает выпить чарку-другую крепкого меду, отведать пасхи и кулича хозяйкиного приготовления. Не отведать нельзя – кровно обидится хозяйка, положившая все свое искусство на то, чтобы пасхальные яства удались на славу.
Причты церквей обходят дома своих прихожан. Везде славят Христово Воскресение и с пением пасхального песнопения – "Христос Воскресе из мертвых"… переходят из дома в дом. К причту присоединяются любитель церковного пения, и пасхальный гимн победы над смертью громко звучит навстречу пробуждающейся природе.
Всю пасхальную неделю на улицах праздник: ребята "катают" яйца, "бьются" яйцами, дразнят проспавших заутреню, укоряют их, как они, этакие сони, даже под Великий день проснуться не могли и не видели, как солнце на восходе, радуясь Великому дню, играло лучами, то свивая их, то пуская широко, в армет по всему небу. Слепые, нищие, пригревшись на солнце возле храмов и на перекрестках, поют пасхальные стихиры вместо обычного заунывного "Лазаря" и собирают обильную дань яйцами.
К празднику набираются в города медвежатники со своими учеными Мишками и на потеху толпе заставляют своих воспитанников показывать всю их нехитрую науку. На площади шумят уже во всю улицу скоморохи, гудошники, гусляры, собирая около себя толпу празднично настроенного люда.
Молодежь постарше занималась в пасхальное время особенно усердно качелями. Так уж исстари повелось, что любимым пасхальным удовольствием было покачаться на качелях. Качались в своих огороженных строго-настрого от всякого нескромного глаза садах царевны и боярышни со своими сенными девушками и подружками, качалась у себя в садах и за околицей молодежь посадская и крестьянская. Высоко взлетали в воздух доски качелей, ото всюду несся смех, крики радости, веселья, лилась веселая песня, тренькала балалайка, а над всем этим весельем праздника праздников, все покрывая, но не заглушая, стоял торжественно-веселый благовест колоколов. Любители церковного звона наперерыв рвались на колокольни и друг перед другом выказывали свое искусство, трезвоня вовсю на славу Пасхи и весны. К вечеру собирались хороводы.
По Князькову и Кизеветтеру // "Пасхальный сборник", Москва, 1909 год
Старинные пасхальные анекдоты
– Ну, похристосуемся, цыпочка?…
– Что вы, что вы, Барин! Двугривенный сунули, да еще христосоваться хотите… Я меньше, чем за полтинник не христосуюсь!
– Довольно, довольно! Вы меня уже пять раз поцеловали!
– Ах, виноват, Анна Павловна, я сбился со счета! Ну-с потрудитесь возвратить мне два поцелуя обратно, дабы не было несогласия с вековым обычаем.
– Кто эта хорошенькая особа?
– Француженка.
– А похристосоваться с ней можно?
– Только через переводчика-с…
– Со многими женщинами ты похристосовался на Пасху?
– Около шестидесяти.
– Неужели у тебя так много знакомых дам?
– Нет, но ведь у каждой из них есть горничная.
По материалам журналов "Стрекоза", "Шут", "Осколки"
